Солдат… не спрашивай! (СИ) - Иванов Петр Иванович (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
– Ну что? Теперь наконец по рукам солдат, теперь доволен?
– Да-а-а! Фролка коли, матерь ево чорта нах! – вдруг неожиданно "взрывается" командой с виду невозмутимый и спокойный ранее унтер-офицер, сказал – словно выстрелил, на одном дыхании.
Бывший профессор судорожно пытается развернуться и выхватить из кармана жилета маленький блестящий пистолет, куда там… Уже поздно, острая боль справа по лопаткой словно парализует тело, и штык почти на палец выходит, точно грифель красного автоматического карандаша, слева наискосок из его груди, прямо под соском, разрывая при движении дорогую, качественную ткань верхней одежды. Страдания умирающего тела и медленно наползающий мрак завершают эту жестокую сцену. Последнее, что он успевает почувствовать – это цепкие и волосатые, как у обезьяны, руки унтера обшаривают его карманы и срывают часы с цепочкой. Зачем, там же золота нет ни грамма, это дешевая китайская подделка под старину?
– Живее дурень! Сымай с ево сапоги и в овраг отволочем… Глядишь, волки ево доедят. – Эти слова еще услышит в сумерках угсающего сознания, Карл Федорович Пферд, бывший когда-то в ином мире совсем другим человеком.
ААА!!! Мать его… Тьфу, присниться же такое непотребство, нарочно ведь не придумаешь! Бывший Степаныч, а ныне "Карлыч" проснулся в холодном поту и вскочил с кровати, рука сама автоматически хлопает по спине, пытаясь найти источник жгучего раздражения. Ну конечно это обычный клоп присосался, развели тут погань мерзавцы средневековые, у местных аборигенов тараканы считаются признаком зажиточности, а с ними обычно соседствует и эта кусачая постельная дрянь. Заедают гостей даже в богатых аристократических домах, а на постоялых дворах так и вообще лютуют как заправские хищники в джунглях. Но сон что называется в руку, хотел было он по горячим следам вчера кинуться спасать своего современника, и не состоявшегося телохранителя – Сашку, но вовремя одумался. Видно не судьба, как нибудь в другой раз он попытаемся ему помочь. В самом деле этапные солдаты – та еще отпетая публика, туда списывают из войсковых частей самых худших отморозков за различные проступки и преступления. Если эти скоты увидят "большие" деньги, то убьют нанимателя без малейшего сожаления, одному страшно с ними связываться. В увесистом кожанном саквояже у него приятно греет душу фантастическая сумма в ассигнациях, равная стоимости двух боевых фрегатов со всем парусным, артиллерийским вооружением и морскими припасами впридачу. Такой драгоценный груз надолго без присмотра оставить нельзя, приходиться при длительных отлучках таскать тяжелую ношу с собой, местные аборигены – они любопытные как кошки и пронырливые точно помойные крысы, за всеми не уследишь… Замочек на его заветном кошельке-чемодане хиленький, одна видимость да злоумышленники могут и на ощупь прямо через кожу определить, что там внутри находятся толстые тугие пачки бумажных денег. Нет покоя простому российскому миллионеру ни днем, ни ночью: он осторожно пошарил рукой под койкой и успокоился – все в порядке, здесь они родимые, дензнаки образца 1773 года. Так взял бы и побольше из хранилища бункера с собой в Москву, но уж очень здоровые бумажки, почти как современный А4 формат. В ХХ веке, в наше время – великая редкость, с большим трудом отыскали его соратники по Проекту у российских коллекционеров-нумизматов единственный не поврежденный временем и людьми экземпляр. И то купить раритет не удалось, не продал владелец, лишь выпросили на время, якобы "для изучения". Современная полиграфическая техника творит буквально чудеса, тем более что изначально все купюры проходят под одним номером, защита от подделки получается минимальная.
Выручить своего несостоявшегося напарника он намерен обязательно, но только не сейчас – это дело подождет до времени, когда прибудут все остальные "гости из будущего", числом не менее полусотни. Тогда и решится наконец вопрос с надежной вооруженной охраной из числа местных жителей, без этого в любом случае трудно продолжать дальнейшую намеченную работу по "коррекции прошлого". С этапа Александр сам по себе не никуда сбежит, Виктор Степанович справлялся у знающих людей, все опрощенные в один голос уверяли: без пособничества конвоя или невероятно везения, подобное чудо невозможно – все известные случаи можно пересчитать по пальцам одной руки. Будем надеяться, что Сашка парень крепкий и стоически перенесет все тяжелые прелести военного обучения в полку, выдержал же он в свое время службу в Советской Армии, про нее ведь тоже наши современные средства массовой информации каких только ужасов не рассказывали. Кроме того, с точки зрения профессора, его спутник сам виноват в создавшемся неприятном положении. Сашка не дождался тогда возле бункера своего "наставника", какой черт его понес в уездный город, а затем еще и на базар – неизвестно.
Проклятые деньги просто невыносимо жгут руки, их надо немедленно превратить в серебро, золото или ликвидную недвижимость, хоть в тех же рабов – крепостных на худой конец. Через полгода новый царь движимый желанием наполнить казну запустит печатный станок и бумажный рубль упадет в цене вдвое-втрое по отношению к серебряному, произойдет своего рода дефолт, к слову – первый в истории России. К черту любые сомнения, вперед в Москву, и только в Златоглавую, время неумолимо поджимает, надо действовать быстро. Кроме фальшивых ассигнаций у него имеются при себе все положенные всякому приличному человеку и дворянину документы и рекомендательные письма, полный джентльменский набор. Не должно быть никаких серьезных проблем с полицией, если верить Александру Сергеевичу Пушкину и другим источникам, она занята исключительно политикой, а не ворами и проходимцами. В крайнем случае десяток-другой сотенных бумажек в карман полицмейстеру, или другому высокопоставленному чиновнику – и дело в шляпе. Уровень коррупции в начале века 19-го высок как никогда, и российская империя по этой части безусловный лидер.
Он ведь сюда в прошлое, отнюдь не "на дурачка" пожаловал и не с голыми руками и "пустой" головой. В свое время Виктор Степанович долго и упорно готовился к "вживлению" в начало 19-го века. Пришлось немало прорепетировать, он даже сыграл в студенческом театре Хлестакова в "Мертвых душах", по мнению профессионалов вышло очень даже неплохо, теперь должны все труды воздаются сторицей. Что до языка, то по "легенде" он "курляндец", плохой немецкий в комбинации с плохим русским – для замоскворечья сойдет и так, а в "высшее общество" пришелец из будущего пока не полезет, всему свое время… Далее можно будет нанять себе какого-нибудь приблудного французика из иммигрантов или настоящего немца для практики, этого добра в Петербурге начала 19-го века хватает.
Глава 3. № 13 – число несчастливое, или каждому – свое
…Чирк-чирк, острый кусочек твердого мела безжалостно царапает кожу даже сквозь жесткую ткань штормовки. Крест на спине, словно крест на той далекой безмятежной мирной жизни, теперь все – завтра или послезавтра ему, Сашке предстоит стать на 20–25 лет солдатом российской императорской армии, и никак "откосить" от этой почетной миссии не получится. Долго их держали под охраной в бараке на окраине мелкого и грязного провинциального городка, названия которого он так и не запомнил, много их потом будет в его жизни: Пернов, Козлов, Глупов и так далее – все на одно лицо, точно патроны в обойме. Почти неделю пришлось спать на голых дощатых нарах, условия жизни такие, что даже "бичевка" – временное пристанище бомжей двадцатого века теперь показалась бы теперь верхом комфорта. Потом стали прибывать из частей приемщики, обер-офицеры и фельдфебели, дело что называется пошло в гору. Плац перед старыми гнилыми бараками оживился начальственным матом, командами и криком, стал немного похож на базар на котором поймали Александра, нет точнее – на конскую ярмарку, где в роли продаваемых жеребцов выступали люди – рекруты. "Покупатели"-офицеры громко шумели и бранились, до чего стал плох живой "товар" в этом году, не иначе всех высоких и сильных парней забрали в гвардию и в артиллерию, остались на подбор одни худосочные и кривоногие, никуда не годные уродцы. Группа к которой принадлежал Сашка, всегда стояла особнячком с краю площадки, их пока "приемщики" из воинских частей не трогали. Офицеры, прибывшие из полков, разбирали в первым делом "сдаточных обычным порядком" крестьян или мещан, очередь же остальных – "отловленных", почитаемых заведомо неблагонадежными, наступит потом.
